Как сохранить личные границы на работе и в жизни

Где грань между эгоизмом и здоровым желанием сфокусироваться на собственной жизни? Как научиться говорить «нет» и не мучиться от FoMO? Об этом в своей книге «Здоровые границы. Как научиться отстаивать свои интересы и перестать отказываться от себя ради других» рассуждает Терри Коул, американский психотерапевт и соучредительница курсов по расширению прав и возможностей женщин Crushing Codependency

Inc.публикует отрывок из книги «Здоровые границы. Как научиться отстаивать свои интересы и перестать отказываться от себя ради других».

Наедине с собой

В зрелом возрасте я мастерски овладела методами непрямой коммуникации — сарказмом, закатыванием глаз и периодически враждебной ложью, например: «Я сказала, что всё в порядке!» (Звучит знакомо?) Кроме того, я научилась манипуляциям; те, кем я управляла (обычно мои парни), никогда не осознавали, что за маской «всё в порядке» кроется мой секретный план. Манипуляции гарантировали, что я получу одобрение, избегу конфронтации и не расстрою их. Между тем я делала все, что хотела, но скрытно: например, проводила время со старой любовью или в городе с сестрами (и «забывала» сообщить об этом). Попытки контролировать людей и ситуации были продиктованы стремлением чувствовать себя в безопасности. Эта стратегия какое-то время работала, но однажды сломалась.

Не научившись в детстве выражать свои искренние эмоции, я в студенческие годы оказалась на кушетке психотерапевта. И вот уже тридцать лет там нахожусь.

Неэффективные коммуникативные навыки — причина слабо развитых или неправильных навыков управления границами. Когда я начала курс психотерапии, я и не знала о термине «границы». У меня не было представления о том, что беспорядок с установлением и соблюдением своих границ влияет на все области моей жизни, включая социализацию и общение с окружающими.

Поскольку обучение в колледже — такое время, когда даже непьющие употребляют алкоголь, к выпускному курсу я уже пережила свою долю пьянок до рвоты и потери сознания. Пример подал отец, а мои веселые, плохо контролируемые старшие сестры последовали его примеру. С четырнадцати лет я пила наравне с ними. К моменту поступления в колледж я думала, что мое поведение, связанное с выпивкой, было нормальным. Но мой терапевт Бев так не считала.

После нескольких недель моих упоминаний вскользь об алкогольных подвигах Бев однажды огорошила меня. «Если ты не пройдешь двенадцатиступенчатую программу борьбы с алкоголем, мне придется прекратить наши отношения», — сказала она. Постойте, что-что? Мой психотерапевт со мной расстается?

Как бы я ни была шокирована ее ультиматумом, еще больше меня удивила собственная внутренняя реакция на мысль о помощи: я выдохнула всем телом. Я почувствовала облегчение. Огромное облегчение. В глубине души я знала правду задолго до того, как в голову начала закрадываться мысль о том, чтобы навсегда отказаться от пива (не судите, я была студенткой). Выпивка мешала моему росту и счастью. Мое саморазрушительное поведение продолжалось до тех пор, пока я пыталась залить алкоголем гнев, грусть и страх. За три месяца до окончания последнего курса я бросила пить.

Пробуждение

Трезвость открыла мне глаза на понятие здоровых внутренних границ. Внутренние границы — ваш способ регулировки отношений с собой. Например, прислушиваетесь ли вы в первую очередь к своим потребностям? Берете ли на себя ответственность за свое поведение? Впервые в жизни я действительно анализировала, как отношусь к себе.

Я даже не знала, что отношения с собой — это круто. Кроме того, я не осознавала, что для установления здоровых границ в любых других отношениях мне нужно было наладить внутренние границы и отношения с собой. Теперь, когда алкоголь не затуманивал мне взор, я начала задавать себе сложные вопросы: держу ли я свое слово и выполняю ли обязательства перед собой? (Не совсем.); держу ли я свое слово и выполняю ли обещания? (Не всегда.); как обстоят дела с моей самодисциплиной, тайм-менеджментом, самоконтролем и эмоциональным саморегулированием? (Над этим надо поработать.)

Мне было двадцать два года, впереди меня ждала куча работы, но впервые в жизни я четко понимала ситуацию. Терапия дала самое глубокое прозрение на тот момент: какие бы карты мне ни раздала судьба, я могу не только попросить раздать их заново, но и придумать совершенно новую игру.

Осознание этого факта подпитывало мое воображение и преобразование. Увлеченная исследованием себя и самосовершенствованием, я посещала своего первого психотерапевта, Бев, еще много лет после выпуска. Каждый понедельник вечером, как по часам, я садилась в семичасовой пригородный поезд от Пенсильванского вокзала в Нью-Йорке до ее городка на Лонг-Айленде и возвращалась в свою квартиру около полуночи. Эти еженедельные усилия явно свидетельствовали о моей вере в то, что, если я не сойду с пути самопознания и самоисцеления, моя жизнь станет только лучше.

Да! Я могла выбирать, жить ли мне более самодостаточно. Но предстоял еще долгий путь, чтобы понять, что именно нужно делать для этого каждый день.

Дым и зеркала

В двадцать пять лет я нашла первую настоящую работу в ярком, блестящем и размытом мире развлечений как агент по поиску персонала. Ммм, не сказать чтобы источник психического здоровья. Там не было четких правил взаимодействия, которые есть в обычном деловом мире. Светское общение и вечеринки в нерабочее время с директорами по кастингу и клиентами входили в должностные обязанности, и границы между личным и профессиональным стирались. Несмотря на отказ от алкоголя и терапию, я еще не очень-то далеко ушла от бездари в управлении границами. Но я продолжала развивать шаткие навыки их установления. «Нет, вы не можете звонить мне в три часа ночи только потому, что кто-то забыл поставить вам в гримерную газировку».

Я только начинала понимать, что на самом деле могу сама выбирать, что позволять людям в общении со мной как на работе, так и в личной жизни.

Но мои зарождавшиеся навыки не помешали мне реализовать мои амбиции. Постепенно я поднималась по служебной лестнице и пять лет спустя получила должность руководителя нью-йоркского отделения агентства талантов с сетью филиалов на обоих побережьях, где приходилось заключать контракты с супермоделями и знаменитостями на пяти- и шестизначные суммы.

Потрясающе, да? На самом деле не очень.

Я не только управляла профессиональной жизнью клиентов — я часто оказывалась участницей их личных драм. К тому же мне хотелось помочь наладить жизнь подчиненным, близким друзьям и родственникам. Подсознательно я считала, что ответственность за их неприятности лежит на моих и без того перегруженных плечах. Я стала неофициальным психотерапевтом для всех, включая моего почтальона, переживавшего трудности в романтических отношениях. А сама я была в ужасном состоянии, хотя и очень востребована.

Переломный момент наступил, когда я уже не могла отрицать, что меня гораздо больше заботит то, как пристроить моделей в реабилитационную клинику, к психотерапевту или в клинику по лечению расстройств пищевого поведения, чем заключение ими выгодной сделки с Pantene или киностудией. Я привыкла ценить людей больше, чем прибыль. Мне нужно было кардинально изменить сферу деятельности.

Желая заняться тем, что соответствовало бы моему растущему истинному «я», я поступила на магистерский курс социальной работы в Нью-Йоркский университет. Но я не могла позволить себе бросить основную работу. Во время учебы я по-прежнему дистанционно управляла телевизионным отделом агентства Elite Modeling и преподавала как адъюнкт-профессор в Школе искусств Тиш Нью-Йоркского университета. Метания между вторым высшим и двумя официальными должностями требовали от меня работы над еще не окрепшими навыками управления границами ежедневно, если не ежечасно.

Чтобы преуспеть как преподаватель, я должна была четко обозначить правила своей группы (сформулировать границы допустимого, ограничения, ожидания) и следить за их соблюдением (никаких попыток угодить). Учеба требовала укрепления внутренних границ, которые впервые обозначились после отказа от алкоголя (держу слово, данное себе). Я настроилась на приоритетность своих потребностей, предпочтений и желаний и делала все необходимое, чтобы добиться успеха (придерживалась графика, отвергала приглашения, не отказывалась от всего ради каждой подруги или родственника, оказавшихся в кризисной ситуации).

Более четкие границы означали и то, что мне пришлось делегировать полномочия в агентстве. Последнее для выздоравливающего от помешанности на контроле было особенно сложно.

Начистоту. Меняя модель своего поведения в отношении границ, вы учитесь осознавать, что в вашем распоряжении больше вариантов выбора, чем вы думали или практиковали раньше. Но два года спустя, к моменту окончания учебы, я почувствовала себя успешной на многих уровнях, особенно с моим новообретенным пониманием, что такое границы. Мне было тридцать три года, и я очень гордилась тем, что так далеко продвинулась в их установлении в общении с людьми, но понятия не имела, что жизнь вот-вот преподнесет мне самое большое испытание в этом смысле.