Лилия Позднякова: Чувствую себя энергетически большим человеком

Всем нам, искушенным зрителям ХХ1 века, подавай что-нибудь эдакое, невиданное. В феврале 2019 в Музее Кастеева на выставке женского фонда «Тан Шолпан» было немало интересных живописных, войлочных работ, вышивки. А зрители толпились вокруг скульптур в человеческий рост из необычных материалов. Современные, дерзкие, они завораживали! Автор – миниатюрная, с темными живыми глазами и копной золотистых волос Лилия Позднякова

Лилия, когда и как началась ваша оригинальная по замыслу и исполнению скульптура?

- Любовь к древнегреческой скульптуре во мне с 11 лет. Начитавшись Николая Куна («Легенды и мифы Древней Греции»), я много рисовала и лепила в пластилине. Мама мое увлечение античной классикой поощряла, однако вскоре я забросила и надолго забыла свой интерес. Я живописец, но в 2011 году вдруг вспомнила, как лепила в детстве. А началось с того, что мне не хотелось выбрасывать такой интересный по фактуре материал, как старые газеты. Вначале сделала стопы, затем ноги, торс, туловище, голову, и возник … Адам, близкий по форме к эпохе доклассической Греции, на архаичного куроса похож: слишком прямой, немного нелепый. (Смеется) У меня как в библии, рядом с Адамом появилась приземистая, более аккуратная по форме Ева.

Следом задумалась: куда девать пластиковые бутылки? Пустила их в ход вместо каркаса из проволоки, скульптуры стали полыми внутри и более легкими. Затем нашла применение кареткам для куриных яиц, не пропадать же добру, отличный материал! Хоть и недолговечный, он мне интересен, как и целлофановые пакеты, утилизация которых привела к созданию моих человеческих фигур.

Как бы вы описали свое искусство тому, кто с ним не знаком?

- Я называю себя «экспрессивно-символический реалист». Во всех моих произведениях так или иначе присутствует символизм, реализм и экспрессия. В основе своей я художник, воспитанный на традициях классики – эпохе Возрождения, российской школе. И ещё я эклектик, перефразирую на современный лад классические формы с помощью новейших западных тенденций и технических приемов. В одной работе встречаются и акварельная техника, и классический сюжет, и набрызги, и растёртости тряпкой. Такая мешанина в композиционном и цветовом решении меня характеризует: традиционные формы и нетрадиционная манера исполнения.

Творчество – единственная абсолютная зона, где человек может быть свободен от ограничений социума. Своим ученикам говорю: освободите творчество от страха быть непонятым, не таким, каким тебя ожидают увидеть. Мои работы об этом, я свободна от необходимости кому-то угодить. С позиций эзотерики размышляю о том, что такое хорошо и что такое плохо. Есть ли вообще хорошее и плохое? Ведь то, что принято в социуме, не работает во вселенной и, наоборот. Моя задача - найти гармонию в том, что хорошо и для вселенной, и для человечества, и для меня лично. Внутренний мир человека мне более интересен, чем прекрасные пейзажи. Рисую много людей, чтобы через внешние атрибуты осознать себя, вытащить изнутри свои фантазии, психологические переживания.

Расскажите о своем произведении «Освободи меня для совершения чудес».

- Это автопортрет 1993 года, он вроде реалистический, но не совсем. К началу 90-х я пришла к символизму. Мне было 30 лет, и внутри я чувствовала себя энергетически большим человеком. Но полностью отдаться творчеству казалось непозволительной роскошью: маленький ребенок, необходимость зарабатывать на семью. Писала урывками, выход энергии ограничивала двумя-тремя работами в год. В картине «Освободи меня для совершения чудес» много символизма, иносказания: мощный джин, выскакивающий из кувшина, отражает моё внутреннее «Я», которое ограничивает себя, прячась за масками. Убеждена, исходя из индивидуальности человека портретом-образом может быть даже заказной портрет. А уж если себя любимую писать, тут уж полная свобода - делай, что хочешь!

Каковы этапы вашего художественного становления?

- Рисую с раннего детства, первый учитель – мама. Портрет она считала главным жанром, и требовала, чтобы в моих карандашных рисунках «глаза были живые». Основы изобразительного искусства я получила в первом классе от школьного учителя рисования: Плотников Юрий Яковлевич был замечательный педагог и художник!

После школы поступила в Казахский педагогический институт имени Абая (1981-86гг). Учиться на худграфе было очень интересно. Преподаватели были сильные, в то время им дали свободу, и они экспериментировали много нового. Реализм у меня шел просто на ура, справлялась лучше всех, сказывалась «мамина школа», основанная на почитании Рафаэля. Микеланджело и Леонардо да Винчи. Зато задания на фантазию, придумку или дизайнерский ход приводили меня в ступор. Другие студенты, хотя и рисовали хуже, «выезжали» за счет креативных ходов, и я видела, как это здорово – творческий поход! - у меня же была лишь хорошая техника. Это не удовлетворяло, на дипломе я «вылезла» за счет пяти больших акварельных портретов. Живописную картину, какую хотелось - масляную, станковую, прямо как у Сурикова или Серова, не смогла написать из-за внутренней зажатости.

Чтобы избавиться от зажатости пошла после института работать в школу. Решила: пока жажда рисовать не схватит за горло, ничего делать не буду. Либо, если не схватит, буду учителем. Лишь через два года мне вдруг захотелось «мазать»! Получились две первые символические работы: «Мадонна» и «Самарканд», затем пошли цветовые абстракции. Институтские друзья-художники удивлялись: зачем тебе это? Ты так хорошо рисуешь, демонстрируй свой конек! Но он-то меня и не устраивал!.. И это пришло, в моем творческом росте наступил перелом, с 1989 года пишу свободно, по желанию - либо в реалистической, либо в иносказательной манере.

Над чем работаете сейчас?

- Родом я из Оренбурга, Казахстан – моя вторая Родина. В 90-е годы все мои родственники вернулись из разных республик в Россию, а я осталась, мне здесь хорошо, люблю и уважаю казахскую культуру, развиваю ее как художник. Мне всю жизнь нравятся кюи, могу часами слушать домбру или кобыз, струны которых просто душу рвут! Давно мечтаю передать свои ощущения, пусть все видят, что я чувствую, слушая музыку на этих инструментах. В работах «Домбра» и «Кобыз» меня интересуют не портреты, а звук, который извлекает музыкант из инструмента. Можно было его абстрактными пятнами изобразить, но хотелось иной подачи музыки.

Завершила очень позитивный портрет «Дедушка/Алма-Аташка». Такие аташки и апашки, спасали во время сталинских репрессий прибывших в Казахстан ссыльных. Благодаря казахам 90 процентов репрессированных сохранили себе жизнь, тогда как в других республиках лишь 10 процентов! Такая вот статистика, она говорит о человеческих ценностях народа, который дал людям возможность выжить. У меня голос дрожит, когда говорю об этом. Хочу показать, что такие ценности надо беречь. Понятно, что сегодня в цене креативность, но, когда дети бросали ссыльным курт, а все думали, что камни бросают - это более важно, чем идти на площадь с лозунгами. К портрету «Алма-Аташка», просится картина «Девочка на вспаханном поле», жду-не дождусь начать ее, но денег на холсты и подрамники пока не хватает.

Куда, по-вашему, движется эволюция изобразительного искусства в Казахстане?

- Сложно сказать, я много выставок посещаю, и когда вижу пустые, не трогающие душу проекты, хочется другого. В Казахстане было время, когда на мастерство махнули рукой, главным было поразить эффектностью парадных работ с преобладанием коней, батыров. Другое направление – акционизм. На мой взгляд, у нас нет акционистов, есть потуги, желание, но акции и вообще contemporary art очень слабое, не то, что на Западе или в Китае, там это здорово получается. У казахстанских художников то ли денег, то ли идей на это не хватает. Да и надо ли оно нам, что это дает? Мне точно не надо, хочется жить среди красивых произведений искусства. Сегодня в мире столько грязи, трагедий, что люди живут в страхе. Значит, надо создавать работы, которые давали бы ощущение красоты жизни.

В 2012 году, вместе с друзьями-единомышленниками мы создали группу «Без названия». Выступая в ней куратором, я воплощала свои идеи; обсуждений, как и что делать, было много. Каждый, помимо живописи и графики, представлял объект или перфоманс для украшения пространства. Дополнительные к произведениям объекты высвечивали, подчеркивали основное - станковую живопись, графику. На выставке «Натюрморт. 21 век», к примеру, одновременно работали и пространство, и плоскость: получилось великолепное, нетривиальное смешение стилей.

Группа «Без названия» просуществовала недолго, теперь вдвоем с Георгием Ли я в группе «О-ШО» (означает сочетание космоса, бесконечного развития и мастерства). Один из наших последних совместных проектов – выставка «Уроборос» (2019). Это современная трактовка древнего мистического символа в виде змея Уробороса, кусающего себя за хвост. Ради более глубокого погружения в тему, мы оба продолжаем много работать над экспозицией, подачей. Группы «Без названия» и «ОШО» доказали, что концептуальность и традиции вполне совместимы, идея сильнее цепляет зрителя.

В прошлом году я вступила в международный женский фонд художников «Тан Шолпан». Нам много, над чем надо работать, но поставленная перед фондом задача близка мне по духу – постоянно развиваться, искать. Руководитель, Жамиля Такен, предлагает поднять уровень женских произведений до настоящего, большого искусства – искусства без гендерного различия, чтобы зритель был поглощен идеей работы, а не тем, кто ее написал– мужчина или женщина. Стремление «Тан Шолпан» к мастерству мне очень нравится.

Радует и то, как проявили себя многие казахстанские художники в проекте на Кипре: прекрасно рисуют! Умение рисовать – основа для художника, хорошая, крепкая рука обязательна, она дает внутреннюю свободу от страха, что не получится. Если ты мастер, рисунок точно получится, а если чего-то не хватает, к мастерству развивай душу! Из моих бывших сокурсников не все стали художниками-станковистами - кто в дизайн одежды, кто в скульптуру ушел, но почти все профессионально хорошо состоялись, это грамотные, сильные мастера своего дела.

Жаль, что сегодня художественное образование в Казахстане видоизменилось не в лучшую сторону. Однако, пару лет назад на выставке в галерее «Белый рояль» меня поразила хорошая школа студентов 4-5 курсов Жургеновки, они стараются рисовать, я увидела тенденцию на хорошее владение инструментом и материалом. Значит, не все утеряно!

Большое спасибо за интервью.

Автор: Дина Дуспулова, арт-эксперт