Художник Ярослава Тищенко: надо развивать вкус у казахстанцев

Работы Ярославы Тищенко сейчас принимают участие сразу в трех больших мероприятиях: Выставке молодых художников в Центральном выставочном зале (продлится до конца ноября); Ежегодной союзной выставке в ГМИ им Кастеева; Выставке претендентов в галерее Союза Художников на Панфилова

Ярослава Тищенко – выпускница Санкт-Петербургского академического института им И.Репина, победитель конкурса American Art Awards 2018, в номинации Impressionism Human. Мастер-классы молодой художницы востребованы в Китае.

- Ярослава, как вы начинались как художник?

- Я из рабочей шахтерской семьи в маленьком городке под Карагандой. После художественной школы и Карагандинского гуманитарного колледжа, где выучилась на художника-педагога, в 2009 году отправилась за традициями в Санкт-Петербург. Российская школа живописи - самая сильная в мире. Туда, за профессиональным обучением для художников едут из Европы, Китая, потому что, к сожалению, даже в Италии традиции старой школы не сохранились, ориентация больше на современное искусство.

- Как сейчас идет процесс художественного становления?

- Я молодой художник. Мне 29 лет, и в моей жизни пока одна важная веха - между временем, когда обучалась в Академии художеств, и после. Год выпуска в 2016 можно считать нулевой точкой отсчета моего творческого пути. В академии у меня не было самости, не было времени подумать, что же мне как художнику нравится - была школа, обретение сноровки, «штудия». Говорят, после выпуска первые три года кризисные, художник находится под влиянием своего педагога, и на выходе его кидает из стороны в сторону и привлекает совершенно разное. Действительно, два года я пребывала в кризисе - очень тяжело найти свою манеру, свою философию живописи. Я была недовольна тем, что со мной происходит - полное отрицание академического искусства, хочется испробовать нечто новое, радикальное. Сейчас я уже спокойнее - пытаюсь совмещать, не отвергать то, чему научилась, плюс приобретать новое.

Передо мной много дорог: могу уйти в современное искусство или вернуться к старой школе до конца жизни, но это неинтересно, хочу попробовать себя и в наиве, и в импрессионизме.

- Оглядываясь назад, к чему же вы пришли за три года? - Академическая школа добавила нечто к вашей индивидуальности, или, наоборот, подавила вашу самость?

- Учебу в академии считаю жертвой, которую я принесла. Надо было пройти через кризис, чтобы осознать - художник без школы не сможет существовать. Мой педагог в Академии художеств поставил мне глаз и руку, познакомил с композицией и в своих работах я пытаюсь объединить это отношение к рисунку и композиции с впечатлением сиюминутности. Люблю импрессионизм, постимпрессионизм, мне также нравится постсоветская школа живописи. Очень хочется совместить академические навыки с моими импрессионистическими впечатлениями от мира. Будь я окружена людьми, которые занимаются таким искусством, было бы быстрее. Сейчас я пытаюсь дойти до всего своим умом.

Читать также: Дина Дуспулова: Существует ли арт-бизнес и арт-инвестиции в Казахстане

В Питере мне было интересно все, что никак не сочетается с академическим искусством. Меня привлекала «Квартира №16» - студия художника-наивиста Заславского, и Школа Стерлигова. В каждой группе разные взгляды на искусство, разные подходы и направления и мне хотелось бы этому научиться. Там свой круг общения, который неохотно принимает выпускников вуза - им тяжело выйти из академической скорлупы и нырнуть в нечто иное, посмотреть на мир под другим углом зрения, они мыслят клише, особенно зашорены люди из Репина, а так хочется перестроить свой мозг, уйти в нечто кардинальное. Не знаю ни одного художника, который может успокоиться на том, что у него есть на данный момент. Думаю, найду свой почерк, он у меня уже проявляется.

- Что бы вы рассказали о своём искусстве зрителю, который вас не знает?

- Моя последняя выставка «1/8» – о поиске своего пути после академических лет. Я нащупываю свое, хочу отпустить и внести ясность в свое творчество; в академии это называется «обобщение и отбор». Я не художник-реалист. Смотрю через обобщение и двигаюсь в сторону наива - нечто простое, понятное, как у итальянского художника Джорджо Моранди. Сегодня многие спрашивают: зачем художники вообще нужны, раз есть фотография?  У художника взгляд совершенно иной. Он все пропускает через себя, не видит лишнего, вычленяет нужное. В рамки реализма не вмещается столько цвета, сколько я вижу. Пишу больше в импрессионистической манере («Портрет отца»).

Как не мучились со мной преподаватели – пиши спокойнее, цельнее - мне это совсем не близко. Мой стиль отличает цветность, орнаментальность и отношение к характеру. Меня всегда интересовали восточные мотивы, нравятся национальности с раскосыми глазами, черными волосами, нравятся какие у нас одежды. Особенно влюбилась в ориентализм, путешествуя по Азии, так увлеклась, что ушла с головой - все портреты и натюрморты связаны с темой орнамента, узора. Орнамент сам по себе настолько красив, что не требует излишнего лоска в подаче. Многие годы мне нравилась матовая живопись, но в последнее время открываю для себя и глянцевую тоже. Раньше мне казалось, что холст самый благородный материал, а сейчас интересные находки получаются маслом на таких фактурах, как картон и оргалит.

- Какова тематика вашего художественного исследования?

- Очень люблю портретный жанр, особенно изображение людей с закрытыми глазами. У меня много портретов людей спящих, половина в молитве или просто отдыхает. Нелегко писать человека, когда нет взгляда, он как бы отсутствует и моя задача – перепрыгнуть через реалистический барьер и передать сходство, поймать характер.

Мне нравятся портреты не постановочные, спонтанные, без деталей, где только светотень и все. Такие портреты пишутся очень быстро, на одном дыхании - за день-два не успеваешь перегореть, иссякнуть. Раньше натюрморт меня не очень привлекал, но благодаря педагогу поняла, что это нечто живое и, скомпоновав смысл, интригу, с натюрмортом интересно работать.

- Когда работаете над произведением, какую цель преследуете?

- Цели нет, недавно поняла, что искусство бесцельно. Не важен результат, важен процесс и, когда я это осознала, мне стало легче работать. Знаете, очень часто работа пишется без меня. Иногда мне кажется, что работа испорчена, а через месяц-полтора возвращаюсь к ней и она мне нравится, кажется законченной. Это какой-то магический процесс, я не могу его объяснить и говорю, что живопись пишется сама, когда я отставляю работу лицом к стене, она стоит и с ней что-то происходит или в голове у меня что-то происходит? (Смеется).  Конечно, не всегда такое случается. Было бы классно, если бы всегда так: откладываешь работу к стене, поворачиваешь и … вау эффект!

Каковы внешние воздействия на ваше искусство? Откуда черпаете идею, замысел, сюжет?

Честно говоря, я не вижу себя проводником между искусством и зрителем, я сильно обособленный художник, в моем искусстве чисто эгоистические начала: только для себя, чтобы самой было в удовольствие, приятно. Разве что отношение к музеям и в целом культура в стране влияет на настроение, а так черпаю вдохновение от художников. Школа – это же не только учебное заведение, это люди, которыми себя окружаешь, творческая среда, которая формирует вкус художника. В Питере все этим дышит, все ниши заполнены, множество художников выпускается из высших и средних учебных заведений, очень много выставок, все общаются по интересам, обмениваются друг с другом, объединяются в группы, и я питалась, купалась в той атмосфере, хотя первые годы страдала из-за климата. Тяжело было привыкнуть к отсутствию солнца в Санкт-Петербурге, там это называют «благородное серебро» и живопись спокойная.

Читать также: Скульптор Шокан Толеш: почему сакское золото назвали «сибирским»

В Алматы мне очень нравится. Здесь для живописи все условия – светло, тепло, пиши сколько хочешь. Когда уезжала в институт Репина, думала: вернусь, частную школу открою и это будет востребовано, потому что в Казахстане, особенно после распада Советского Союза, с художественным образованием очень туго. Сейчас эти мечты кажутся юношеским максимализмом. В Академии искусств имени Жургенова учат, но с цветом, композицией, компановкой очень слабо. Живопись у ребят либо серая, либо холодная, отсутствует тепло-холодность и цвет лица «намешанный» получается. Мне интересно было бы работать с теми, кто заинтересован именно в той живописи, которую я могу дать как преподаватель, но хочется учить без бюрократической волокиты, ведь преподаватели в академии учат живописи, а не заполняют кучу планов и бумаг…

- Неужели так плохо?

- Ну это прямая связь. Многие, кто действительно хочет научиться живописи, уезжают за границу, и редко, кто возвращается. Меня ребята спрашивают: можно ли стать художником, не обучаясь в академии художеств?  Конечно, можно, если заниматься самообразованием.

Как говорит мой первый учитель Игорь Вадимович Петров, самый лучший учитель - это музей. Художники тебе оставили свое наследство, чтобы ты ходил и разговаривал с ними в музеях, изучал, рассматривал, анализировал. Когда приехала в 2009, в стенах академии для меня, провинциалки, была такая атмосфера, что просто ходи и всему научишься (смеется). Мой первый поход в большой музей закончился тем, что я расплакалась перед работой Серова, такое чувство красоты и любви овладело мною! - там девочки были нарисованы карандашом и акварелью. По-научному это называется синдром Стендаля, когда при виде произведения искусства ты теряешь сознание или плачешь.

У нас в Казахстане негде посмотреть, нет художественной насыщенности. Есть музеи, но здесь такие крохи висят. Отрадно, что сейчас Национальный музей в Астане начал сотрудничать с Третьяковкой - французы, керамика Пикассо приезжала, а до этого в 2009 ничего не было. Люди совершенно не интересуются.  Недавно выставка Серова в Третьяковке была, так на Крымском валу в Москве дверь выламывали! Я приезжала туда дважды и оба раза были километровые очереди. У нас, чтобы посмотреть, надо выехать за границу, а мне бы хотелось, чтобы сюда привозили. Надо, чтобы у нашего зрителя появлялась насмотренность, надо вкус у людей развивать, потому что нет заинтересованности в живописи, в художниках. Отсюда будет и взаимосвязь с художниками, которые сейчас живут и работают.

- Ваша мотивация в том, что делаете?

- Мотивация - это быть счастливым человеком, заниматься тем, что нравится. Я очень люблю живопись: смотреть, делать, общаться с людьми, которые интересуются. Мне нравится так жить, мне доставляет это удовольствие. Я просто не вижу себя в чем-то другом, ни от чего другого, кроме как от живописи и рисунка не получаю удовольствия. Не знаю, чем бы я еще могла заниматься, чтобы быть счастливой.

Большое спасибо за интервью.

Автор: Дина Дуспулова, арт-эксперт