Сценарист Лейла Ахинжанова про любимых персонажей: Подлецы, конечно, интересней

Один из самых известных сценаристов в СНГ Лейла Ахинжанова не даёт интервью. Редкое исключение она сделала для Business FM. Хотя своих героев потрясающе интервьюирует, дерзко. Это она придумывала хитросплетения семейных мелодрам «Жаным», «Перекресток», «Откройте дверь, я – счастье». Ей принадлежит цитата: «Легкий жанр могут запустить только очень серьезные креативные силы».

Во всем мире сериалы занимаются социальной инженерией. Людям доносятся идеи, ценности, модели поведения. Но в Казахстане эта идеологическая машина не работает на полную мощность, говорит Лейла Ахинжанова. Можно провести параллели с обычной машиной, которая пылится в гараже. Аян Шарипбаев и Дана Орманбаева выяснили, готова ли самый авторитетный сторилайнер страны написать сценарий нового «Перекрёстка», в котором бы отражалась наша настоящая жизнь - с её пороками, недостатками, нищетой духа и отсталостью...

Вы можете послушать эту программу в подкастах iTunes и Yandex.

Мы все прекрасно помним сериал «Перекресток», на котором выросли поколения. Для тех времен это был настоящий прорыв. А потом все остановилось. Что случилось?

- Тогда, в 95 году, Казахстан выиграл джек-пот. Вы же помните, какое это было время? И вот тогда, благодаря большому телеканалу «Хабар» произошло внедрение технологической структуры съемок сериала. Вы даже не подставляете, какое это идеологическое оружие! Но этой машине не нашлось места. Прошло 25 лет. Были только мелкие битвы в искусстве и литературе. Это - результат нашей безалаберности. Мы получаем большие формы и не можем их удержать. Когда в обществе снимаются длинные сериалы формата «Перекрестка» - это показатель крепкости и стабильности.

А команда ваша была крепкой?

- У нас работало очень много людей. Но костяк специалистов, который потом двинулся каждый в своем формате, очень узнаваем. Я могу узнать на других проектах даже операторов и звукоинженеров.

Досадно, что в соседней России совершенно другая ситуация. Там производство сериалов и их качество очень сильно выросло. Их хочется смотреть. Если бы мы прогрессировали, может и своя «Игра престолов» у нас уже была.

- В России поняли, что любая тема, которая проходит через сериал, «выстреливает» в обществе. Помните, было время, когда в России были сложные отношения с иноязычными, с россиянами не основной нации? А потом такие персонажи стали появляться в сериалах. Пришла идеология. И у них получилось. Мы этот инструмент, к сожалению, не используем на полную мощность.

А нужна ли сейчас идеология нашему обществу? Готовы ли люди смотреть про нас здесь и сейчас.

- Люди ушли в интернет. Большие сериалы сейчас смотрят в регионах и сельской местности. К сожалению, это - больше развлекательный формат. Мы недавно сделали социальную драму «Дом мамы» о сложных судьбах подопечных кризисных центров. Сериал на казахском языке, рассказывает о девочке, которую в ауле насилует отчим, об общественном мнении, которое обсуждает, если ты попал в беду и говорит: «это уят». Для телеканала «Казахстан», в эфире которого прошел сериал, это была бомба. Но он прошел - и все.

Мы даже не знали про этот сериал. Почему?

- Мне кажется, потому что никто не понимает важность этого. А люди, которые понимают, заняты немножечко не там. У них другие задачи и векторы внимания. Сериалы, огромное средство влияния, как машина в гараже – стоит и пылиться.  

Вы как-то продвигаетесь в соцсетях?

- Нет времени. Вы себе не представляете, в каких условиях мы работаем. Я сотрудничаю с двадцатью  авторами, которые одновременно работают над семидесятью сериями. Эти люди не знакомы друг с другом. Один может сидеть в Канаде, а другой в Казахстане. Мы можем снять 70 серий за месяц. Я работаю по технологии bild, похожей на литературный 3D принтер. Это поезд, в котором каждый должен делать свой вагон. От сюжета до сценария проходит полтора дня.

Когда мы говорим о сценаристике в казахстанском кинематографе, все называют ваше имя и Бахыта Килибаева. Где остальные? Не выросли?

- Почему? Они выросли. Но я  всегда говорю: «Нужно вовремя родиться, ничего не бояться  и быть первым». Ко мне и к сериалу «Перекресток» пришла слава, как к группе «На-на» или «Ласковый май».   Нас все не любили и все знали. Мою машину знали даже гаишники, и отдавали честь, когда я «летела» по проспекту аль-Фараби на киностудию.

А вам было бы интересно сегодня продолжить «Перекресток», только рассказать о всех наших реалиях. Показать узнаваемые прототипы из реальной жизни.

- Прошло двадцать пять лет. Мир изменился, я изменилась. Я была двадцатилетней девочкой, только закончившей институт. Тогда нам хотелось новой жизни и мы говорили об этом в сериале. Сейчас я взрослый человек и больше думаю о будущем страны. Вряд ли такой формат подошел. Думаю, можно рассказать только несколько отдельных историй в жанре семейной саги.

Я очень хочу вас спросить о свободе. Что это в вашем понимании?

- Сейчас все за политкорректность и толерантность. Мне кажется, искусство  не может быть ни политкорректным, ни толерантным. Если мы говорим о по-настоящему серьезных вещах, невозможно быть корректной ко всем. Что касается заказов – я никогда в жизни не соглашусь делать заказ, который противоречит моему внутреннему состоянию. Но если я соглашаюсь, значит, меня все устраивает. Я придерживаюсь заданных рамок и заставляю людей вокруг их придерживаться.  Любо соглашаюсь – либо нет.

В фильмах сценаристы часто  предстают в образе хиппи или рассеянных выпивох, срывающих сроки.

- Это шаблон. В моей группе сценарист, который вдруг решил отдохнуть, сразу вылетает. У нас нет времени. Я еще иногда работаю на российских сериалах – чтобы работать там, нужно быть не только физически, но и психологически здоровым. Мне повезло – у меня муж психиатр. В конце проекта у меня бывает желание подойти к окну и выкинуть в него компьютер. Я слышу в голове шелест удаляемых файлов. Я сама написала больше тысячи серий. В старости я наверное, смогу заниматься предсказанием будущего, потому что я вижу сюжеты в жизни. Я знаю, что с человеком будет. Это навык. Но я не пишу кровью, не страдаю по поводу больших амбиций. Я не страдаю, если у меня, например, заберут тему и отдадут другому.

А какие персонажи вам интересней? Подлецы или положительные герои? Есть ли у вас прототипы?

- Подлецы, конечно, интересней. Авторы их тоже любят. Постоянно спрашивают – откуда ты все это берешь? Мне посчастливилось поработать над 24-серийным фильмом «Жарық» («Свет») про Мойнакскую ГЭС и «Арман қанатында» («На крыльях мечты») про историю становления Атырауского НПЗ. Где я – и где завод? Я провела сутки в деривационном тоннеле. Просила придумать, по какой причине может произойти технический взрыв. На следующий день мне придумали аварию в деривационном тоннеле. А там уже придумались любовь-морковь.

Давайте поговорим о казахстанском кинематографы. О нем отзываются неоднозначно. Что вы можете сказать о состоянии отрасли?

- Сложно говорить. Я никогда не топлю коллег. Даже если что-то не получилось, я знаю, насколько это сложный процесс. Мне кажется, сейчас казахстанский кинематорграф комфортно и в мировом процессе он себя не видит. Появились новые гаджеты и новый слег, а нового киноязыка нет. Я всегда была за коммерческое, зрительское кино, на кассовые сборы. Зритель определяет кино – но вот какое оно будет? Наш зритель откликается на комедии. Наверное, это связано с дефицитом эмоций. Может быть, зрителю не из чего выбирать и он просто выбирает лучшее из того, что есть.

Вы хорошо зарабатываете? Можно ли в этой профессии делать деньги?

- На старте карьеры, после института, мне хотелось славы, популярности. И до сих пор я считаю, что у сценариста должны быть слава и успех. Тогда никто не понимал, чем я занимаюсь, а я шла напролом. И в какой-то момент быть сценаристом стало модно. Во всем мире  идея -  самое дорогое. Если бы с моим бэкграундом я жила в США, то может, учавствовала бы в голливудских скандалах и ни в чем не нуждалась. В Казахстане успешный сценарист получает не больше, чем любой другой успешный в своей профессии человек. Нас немного смиряет с реальностью то, что сценаристы первыми получают гонорар.