ПРЯМОЙ ЭФИР

Мухтар Джакишев - о карантине, «младотюрках», событиях в Беларуси и путче ГКЧП

Экс-глава НАК «Казатомпром» дал эксклюзивное интервью Арманжану Байтасову в авторской передаче Baitassov Live

ФОТО: instagram.com/armanzhan

Бизнесмен и издатель Forbes в КазахстанеУзбекистане и Грузии Арманжан Байтасов сделал большое интервью с бывшим руководителем национальной компании «Казатомпром» Мухтаром Джакишевым. Для удобства зрителей беседа будет размещена на YouTube-канале Baitassov Live в нескольких частях. В четверг, 20 августа, была выложена первая часть.

Напомним, что Мухтар Джакишев был приговорен к 14 годам заключения в колонии строгого режима по обвинению в растрате вверенного имущества 2 марта 2010. Срок заключения исчислялся с 21 мая 2009 года - с момента его задержания. 3 марта 2020 судебная коллегия по уголовным делам Восточно-Казахстанской области удовлетворила ходатайство Мухтара Джакишева об условно-досрочном освобождении. 19 марта 2020, спустя 11 лет пребывания в заключении, он вышел на свободу из колонии в Семее.

Мухтар, как прошли для тебя первые 5 месяцев после освобождения из мест заключения?

- Сложилось так, что в момент выхода на свободу мы все, в том числе и я, оказались на карантине. И как бы это кощунственно не звучало, для меня это было некоторым благом: дети, приехавшие домой на учебные каникулы, должны были побыть вместе со мной всего неделю, но из-за различных запретов они оказались дома на гораздо более длительный срок. И они находятся со мной все это время, до сих пор. Это супер. Все это время мы восполняем те пробелы нашего общения, которые возникли в ходе моего заключения.

Если говорить о пандемии Covid-19, то вся наша семья, за исключением дочери, переболела этим вирусом. К счастью, болезнь протекла в легкой форме, практически бессимптомно. Надеюсь, что повторно мы болеть не будем. С другой стороны, я к этому отношусь спокойно – если заболеем, то будем лечиться снова. При этом мы все равно стараемся соблюдать все рекомендации, сидим дома.

Говоря о состоянии своего здоровья, отмечу, что раньше я пил четыре разных лекарства от проблем с давлением, сегодня пью всего один препарат. Это прогресс. Возможно, это связано со снижением уровня стресса. Обследование я пока не проходил, потому что сейчас не до этого – все борются с коронавирусом. Когда все это закончится, сделаю нормальное обследование для установления причин моей болезни и буду заниматься лечением уже более конкретно.

Все это время я общаюсь с детьми, сижу дома, немного внимания уделяю спорту, стараюсь правильно питаться.

Ты действительно стал лучше выглядеть с момента освобождения. Хотя и раньше, даже в самые трудные времена, ты улыбался.

- Да, нужно всегда быть на позитиве, даже в непростые времена. На всех изображениях с моих процессов я всегда улыбался. Внутренний настрой влияет на состояние духа.

Что ты думаешь о текущей ситуации в Беларуси?

- Как и все здравомыслящие люди, я считаю, что судьбу народа должен определять сам народ. Когда один человек узурпирует власть и решает, как жить людям, – это смешно. Народ сам вправе определять, как он хочет жить. Нужно принимать это решение.

Просто Лукашенко считает, что кроме него никто лучше не справится.

- Это сказал сам Лукашенко. А вся страна считает по-другому.  

Мы записываем интервью в момент памятной даты – 19 августа 1991 года в Москве было восстание ГКЧП. Ты в это время был там, поделись своими воспоминаниями.

- Иногда сам ловлю себя на мысли, что в период каких-то знаменательных событий я всегда оказывался в их эпицентре. В момент путча 19 августа я был дежурным при ГУВД Москвы. Сам день начался курьезно. Утром я собирался на работу и краем глаза следил за телевизором. Я еще подумал, что выступают какие-то юмористы. В сюжете ехали автомобили с надписями «Колбаса», «Молоко», «Хлеб» и все это украшалось траурной картинкой. Диктор сказал, что Москва таким образом прощается с продуктами. Потом прошел еще какой-то сюжет или сообщение, с окончанием, что, мол, было озвучено заявление ГКЧП, а потом сразу начали транслировать «Лебединое озеро».

Я приехал на работу, со смехом спрашиваю у коллег: «А что это за юмористы – ГКЧП?». Они отвечают, что идет переворот. Включил радио, а там действительно зачитывается официальное заявление ГКЧП, и в этом момент по Петровке пошли танки. Я понял, что это уже не шутки. Достал видеокамеру и начал прямо из окна снимать проходящую колонну бронетехники. Через 42 минуты у меня уже устали и руки, и плечи, и я перестал проводить съемку. Все это время танки ехали – можно только догадываться, сколько их было.

Напомню, что я был дежурным в городе. Нашей оперативной группе поступил вызов на убийство, мы сели в «рафик» и поехали. На Каменном мосту натолкнулись на танки, нас не пропускают, говорят, что в городе введен комендантский час и им все равно, что мы милиционеры. Ситуация накалилась, один из наших оперативников приставил пистолет к армейскому капитану и сказал ему, чтобы его подчиненные бросили оружие. Солдаты – молодые пацаны – растерялись. В общем, мы их разоружили и проехали. Это было наше первое столкновение с постами. Дальше было уже проще, мы говорили, что мы с Петровки, и нас пропускали без особых проблем.

Какое настроение было в самом городе? Люди поддерживали ГКЧП?

- Нет, симпатий к ним не было ни у жителей, ни, как мне кажется, у военных, которым просто дали приказ. Гарнизон московской милиции на тот момент составлял 130 тыс. человек. Все ждали, чью сторону мы примем. Если бы мы выступили на стороне ГКЧП, то они бы выиграли. Наше руководство приняло выжидательную позицию, соблюдая нейтралитет. Мы поддерживали правопорядок. Когда Ельцин и его команда пришли к власти, начальник ГУВД Богданов за это поплатился – его убрали с поста.

После дежурства мы поехали к Белому дому, добровольно. Конечно, мы были не на стороне ГКЧП. Нас приставили к студентам, чтобы все было без эксцессов. К нам постоянно подходили ребята, чтобы мы узнали, будет ли штурм. Мы звонили нашему коллеге, который был в курсе всего происходящего, и он нам все время сообщал, что штурм отложен, перенесен на час или два. В итоге до штурма дело не дошло...

Тогда вся Москва была заряжена, все поддерживали нас, старались помочь друг другу. Когда утром мы шли от Белого дома, к нам подъехал таксист, поинтересовался, как обстоят дела, и бесплатно развез нас по домам. Жители нам постоянно привозили еду, воду. Не было никаких социальных сетей, но люди сами все это организовывали. Нам оказывали большую поддержку. Те события в моей памяти остались именно такими.

Вторая часть выпуска посвящена тому, как Мухтар Джакишев начал заниматься бизнесом.

Почему ты начал работать в компании Butya?

- Было много разных предложений. Когда я еще работал в Москве, на Петровке, я уже был знаком с некоторыми партнерами Булата Абилова. Собственно, с ним самим я познакомился, когда учился в 8 классе, в 1978 году. Нас познакомил мой двоюродный брат Берик Имашев на свадьбе одного из друзей. С Рустемом Бектуровым я знаком с 10 класса, он тогда занимался боксом, и как-то мы вместе приняли участие в небольшой передряге...

В Москве я встретился с Рустемом, когда он уже учился в МГУ. Он жил в общежитии в одной комнате еще с двумя нашими ребятами: Зейнуллой Какимжановым и Сауатом Мынбаевым.

С ними рядом жил и Тимур Куанышев.

- Да, но он появился позднее... Чуть позже Рустем и Булат Абилов стали заниматься бизнесом – отправлять разные грузы из Москвы. Тогда Москва была центром притяжения всего – товаров, денег, бандитов и так далее. Товары они отправляли через Павелецкий вокзал почтовыми вагонами. Эти вагоны кто-то из наших ребят сопровождал, но главным во всем этом было соблюдение конфиденциальности. Если кто-то узнает, откуда, когда и куда везется ценный груз, то сразу появятся бандиты и все отберут. И чтобы исключить эти ситуации, меня попросили проконтролировать сохранность перевозок.

Напомню, что я тогда работал на Петровке, 38 (здание ГУВД Москвы – F). Я попросил помощи у наиболее надежных коллег. Объяснил им ситуацию, сказал, что это не бандиты, а мои товарищи, за которых я ручаюсь, что в этом деле нет никакого криминала. В общем, мы приезжали на вокзал и наблюдали за отправкой грузов. Честно говоря, несколько раз наша помощь моим друзьям пригодилась. Были и достаточно серьезные пересечения с криминалом, и курьезные.

Например, однажды мы приехали на отправку товара. Со мной были мои коллеги, мы все ходили в штатском, но при этом у нас у всех было оружие. С нами еще был двухметровый парень из «оперов». У него помимо пистолета в машине лежал и АК. На Павелецкой площади нас увидели постовые солдаты-срочники МВД и подумали, что мы бандиты. У них с собой из оружия были только дубинки. Они увидели, что мы вооружены, и не знают, что делать с нами. Мы немного над ними посмеялись, а потом сообщили, что мы сотрудники милиции и все в порядке. 18-летние мальчишки сильно обрадовались этому.

В другой раз мы приехали на погрузку, и примерно в это же время туда прикатили бандиты по наводке начальника отдела перевозок. В те времена криминальные элементы уже не особо боялись милицию. Хотя у Петровки был какой-то авторитет, все знали, что мы серьезная контора и с нами лучше не связываться. Обычно при столкновении с милицией криминал всегда старался понять, что из себя представляет сотрудник, можно ли на него надавить, есть ли за ним какой-то коррупционный шлейф. В общем шла своеобразная психологическая борьба. Через пару минут общения, когда они поняли, что ничем хорошим для них эта встреча не кончится, они ретировались. После этого мы серьезно поговорили с начальником отдела перевозок, и больше у нас проблем не было.

И вскоре ты вернулся в Алма-Ату?

- Да. Причем, когда я только собрался возвращаться, Булат Абилов вручил мне пачку визиток, где было указано, что я являюсь финансовым директором фирмы Butya. Я еще спросил у него: «Почему финансовый-то?». Он мне ответил: «Ты же в цифрах хорошо разбираешься».

Я помню, как я встретился со всеми вами, когда у Butya было пять директоров.

- Это было весело. Фирма Butya уже гремела по всей стране. Рустем Бектуров позвал меня, чтобы поговорить с тобой о твоем проекте – создании частного телевидения. Ты был тогда совсем молодой парень. Сколько тогда тебе было? 22 года? Мы еще сильно удивились таким амбициозным планам. Мы-то привыкли, что такие вещи контролирует государство, а тут ты нам рассказываешь концепцию создания «31 канала».

Да, это был конец осени - начало зимы 1992 года. Холодно было, вы еще на ВДНХ располагались.

- У нас всегда зимой холодно было в здании... И ты нам все это рассказываешь, а мы спрашиваем у тебя: «Чем мы можем тебе помочь?». И ты отвечаешь, что ничего не нужно, кроме рекламы Butya. И потом, когда мы рассказали про эту встречу Булату, он тоже задался вопросом, что, мол, может, помощь какая-то нужна.

Надо отдать должное, компания Butya стала одним из первых наших рекламодателей. Эта поддержка была в тот момент очень важной.

- А вот представь, как мы начинали работать в сфере, в которой вообще ничего не было понятно. При этом даже книг по бизнесу было очень мало. В тот момент я прочитал одну из книг Дейла Карнеги, «Made in Japan» Акио Марито и «Я – менеджер» Ли Якокки. И это были все мои знания о бизнесе. Главное, что я понял дух бизнеса. А как строить сам бизнес, никто не знал. Все учились на собственном опыте.

Большим подспорьем стало знакомство с программой Excel. Здесь уже все автоматизировано было, а до этого мы все считали на калькуляторе и все изменения вносили в таблицы вручную. У Adidas только наименований товаров – 5000 единиц, а ведь еще была куча всего другого.

Когда появилась сеть магазинов и филиалов, возникла проблема логистики, с которой мы также никогда не сталкивались. И здесь мы уже познакомились с программой Microsoft Project, установленной в Windows. И когда я внедрял всю эту систему, тоже было первоначально непросто. Я вообще считался у нас наиболее технически продвинутым.

Да, все крутые новинки-гаджеты у тебя появлялись у первого.

- Все инструменты бизнеса мы выдумывали, создавали едва ли не с нуля. Например, когда мы начали переговоры о сотрудничестве с компанией Procter&Gamble, у них уже была своя система дистрибьюции. И начали нам показывать, как все делать. Мы с ними спорили, доказывали, что у нас своя специфика и некоторые вещи здесь просто не пройдут. И в итоге, надо отдать им должное, многие наши инструменты они взяли на вооружение для использования не только в Казахстане, но и в СНГ.

В постсоветских странах менталитет у людей был совсем другим.

- Конечно. Они, например, нам советовали, чтобы мы товар отдавали, в условный киоск, на реализацию. А как отдать товар, если владелец закроет киоск и не вернет деньги, просто «кинет» всех? Они возражают, мол, пойдем в суд. Они-то привыкли работать в правовом государстве. У нас же так нельзя было делать... Многие вещи мы придумывали сами и тут же реализовывали их на практике.

То есть вы работали «с колес»?

- Да. Доходили до всего сами, без всяких учебников. Мы знали о духе бизнеса, но не владели инструментами бизнеса. А это немаловажно.

 Часто мне задают этот вопрос: «Когда было легче заниматься бизнесом – тогда или сейчас?».

- Все было по-другому. Вот все говорили: «Выросло поколение «младотюрков». Нас так называли. И как ни странно, после нашего поколения большой новой волны так и не появилось, но ведь не бывает так, чтобы в одном поколении собрались одни гении, таланты. У нас просто была возможность проявить себя. Вот если посмотреть на тех, кого называют «младотюрками», то ни у одного из них них не было богатых или высокопоставленных родителей.

Ну почему? Козыкорпеш Есенберлин, Нуржан Субханбердин из подобных семей.

- Компания Есенберлина Alem System не продержалась же? У Нуржана Субханбердина отец умер до начала всего этого. У Булата Абилова папа умер, когда он учился в 9-м классе. И отец не мог ему оставить ни стартовый капитал, ни багаж знакомств.

Стартового капитала у нас ни у кого не было.

- Козыкорпешу Alem Bank, кажется, выделил 14 млн под 4% годовых. А нам и не снилось такого – мы под 300% брали...

Давай перечислим. Сауат Мынбаев – родом из Учарала, родители сельские интеллигенты. Мухтар Аблязов – родители сельские интеллигенты. У Зейнуллы Какимжанова отца не было, мама одна, из Чарска. Через рабфак он поступил в МГУ. Нурлан СмагуловНурлан Каппаров, ты - тоже не были сыновьями высокопоставленных родителей...

Государству в этот период было не до нас. Власть занималась вопросами управления, экспортными предприятиями. Мы занимались единственно возможным бизнесом в тех условиях, когда банкам нужно было отдавать краткосрочные кредиты. А как можно было быстро заработать деньги? Только торговлей. И здесь возникли тысячи предприятий. В результате естественного отбора и появились так называемые «младотюрки».

Сейчас просто нет свободно-рыночного предпринимательства, которое было тогда. Была рыночная конкуренция, которая и выдвинула тех, кто прошел через все горнила и оказался успешным. Если бы сегодня бизнес жил только в условиях свободной рыночной конкуренции, у нас бы однозначно появилось гораздо больше «младотюрков» и новых талантливых молодых ребят, которые могли бы стать костяком и локомотивом для развития нашей экономики. Они бы могли стать новой бизнес-элитой.

Делая вывод, можно сказать, что тогда было легче заниматься бизнесом, потому что было свободнее. Да, у нас не было книжек, не было интернета, не было электронной почты и прочего...

- У нас была рыночная конкуренция, свобода и естественный отбор. Эти три вещи помогли сложиться поколению талантливых людей, которые в дальнейшем стали бизнесменами, министрами. Если создать такие же условия сегодня, то появится гораздо большее количество таких же талантливых людей. Когда появилось первое поколение «болашаковцев», молодежь, получившая фундаментальное западное образование, то я им, честно говоря, завидовал. Я ведь в вузе изучал только «Политэкономию капитализма» и «Политэкономию социализма». На этом мои базовые знания по экономике заканчивались.

Третья часть интервью с Мухтаром Джакишевым выйдет на YouTube-канале Baitassov Live на следующей неделе. 

Автор: Дамир Серикпаев

Поделиться публикацией :

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить

Новости партнёров

Загрузка...
Загрузка...