Алексей Уткин: «Благодаря любви, пишу сердцем»
Арт-эксперт Дина Дуспулова продолжает знакомить читателей Business FM с современными казахстанскими художниками. Сегодняшний герой – Алексей Уткин, Алматинский пейзажист, который смог привнести новую значимость в городскую живопись. Живые, исполненные трепетного чувства картины Уткина знает сегодня весь Казахстан, и с каждым годом его стиль становится все более индивидуально раскованным
Подобно тому, как дефект зрения помог Клоду Моне открыть новое направление в живописи, так дефект слуха заставляет Алексея Уткина искать революционные способы изображения эффектов меняющегося света, движения и композиции. Беседа в тесной мастерской живописца протекает при участии сурдопереводчика, дочери Натальи.
Алексей Федорович, вы многоликий художник. Как вам удается столь радикально менять свой стиль, манеру письма?
- Не знаю, это необъяснимо, непредсказуемо. Когда-то давно я писал больше умом, много думал, мучился. Теперь благодаря любви пишу, как чувствую, сердцем, словно второй ум открылся, выкинул из головы все мысли. Я умею различать что хорошо, что плохо. Раньше не различал, судил других художников: лучше - хуже. Теперь не сужу, не критикую, смотрю внутрь себя: что Я могу? что Я умею? Благодарю Бога за то, что всякий раз мой вкус прекрасного проявляется по-новому, главное - поймать момент, где есть любовь. Тогда начинаю писать, быстро, столько энергии рвется изнутри на холст! Не могу рисовать медленно, так и заснуть недолго.
Дочь: Да, отец ночами не спит, ходит-ходит, думает, а потом как сядет и вмиг как выдаст шедевр! Приходишь утром, вчера этого не было, а сегодня - потрясающая картина! - Откуда ты это взял? Как ты это увидел? Ты – волшебник! (Смеется)
Вы сейчас в расцвете сил. Когда произошел взрыв творческого потенциала?
- Революция в сознании началась после распада СССР. В советское время, рисуя городские пейзажи, я часто повторялся, и однажды кто-то бросил: «У тебя мертвые картины, ты рисуешь одно и то же». Или: «Что с тебя взять? Ты глухонемой, больше ничего не умеешь!» Это послужило толчком, хотелось доказать слышащим, что я умею даже больше, чем они все вместе взятые, что помимо портретов и пейзажей, способен на многое другое.
Это мотивирует до сих пор?
- И это тоже, но сейчас - больше любовь в сердце, любовь к жизни.
Все же, что дает вам работа в таких жанрах, как городской пейзаж и портрет?
- Бог дал мне умение рисовать в любом жанре, я знаю все школы, и такой конкретики, что дает мне то или другое, нет. Не привязываясь к чему-то, пробую себя в одном, другом, а когда получается и вижу результат, мне хочется еще и еще, я как на вулкане!..
Что вдохновляет вас в выборе техники и манеры письма?
- Вдохновляет все новое, в подсознании масса всего, надо только рисовать. Главное – идти в ногу со временем. Реализм люблю, но надоело писать одно и то же, мне всегда чего –то не хватает, мучаюсь, когда не могу найти новое. Из современного пишу абстрактные работы, решил попробовать картины с эффектом объемного пластика, посмотрим, что получится, сам еще не понял, хорошо это или плохо.
Как назвали данный стиль?
- (Смеется) УТКИНСКИЙ.
Ваша пейзажная живопись трогает поэтичностью, чистотой восприятия. Вы любите поэзию?
- Надо же, удивительно, у меня - поэзия! Но, к сожалению, стихи не читаю, мне трудно выражать мысли и слова, я не слышу. Природа мне стихи рассказывает, а я смотрю и передаю энергетику Алматы творчеством, рисую город с любовью.
Вы согласны с тем, что вас называют казахстанским Ренуаром?
- Нет, я Уткин, у меня лишь то, что говорит моя душа. Ренуар жил в одно время, я в другое. У каждой эпохи свой оттенок, свое качество. При СССР господствовал стандарт, все писали одно и то же. Сейчас, при капитализме, абсолютно другая жизнь, все бурлит, и я как вижу, так и передаю все в картинах. Сходство с Ренуаром, возможно, было, когда в годы учебы проходил его по учебной программе. В 70-х, когда учился в Ленинградском художественном техникуме для глухих, мне говорили: «Ну, ты молодец, да, хорошо». Меня учили-учили, мне надоело, и я нарочно нарисовал все неправильно, и был в шоке, когда, закатав рукава, преподаватель стал исправлять все черным! Меня многие пытались учить рисовать, но так никто ничему и не научил. Мои взгляды на живопись всегда расходились с моими наставниками. Я не могу общаться, все воспринимаю по-своему, ищу только в себе и во все вникаю сам: смотрю, изучаю в библиотеке, у самого большая библиотека. Из импрессионистов мне нравится цвет у Клода Моне.
В одном интервью вы сказали, что из-за недостатка слуха портретам вы предпочли пейзажи. Это так?
- Не только поэтому. Безусловно, я всегда страдал от нехватки общения, душа просила чего-то еще. Я постоянно, чуть ли не 24 часа в сутки рисовал, все больше и больше. C годами пришел опыт, и в какой-то момент я перешел на городской пейзаж. Сейчас у меня и пейзажи, и портреты. Помню случай: сделал я на заказ портрет с фотографии. Приношу заказчику, а он: не похоже! Я ему: как так? 1 в 1! - Нет, и все. - Ладно, прошу, покажи человека живьем. И только когда увидал его, сразу получилось, заказчик остался доволен. Вот как работает живое восприятие!
Расскажите о первых шагах. Что изначально сформировало вас как художника?
- Родился я в Сибири, Алтайский край. В раннем детстве дедушка подарил мне цветные карандаши, правда, без альбома. Я их наточил и разрисовал белые стены нашего старого дома. И тогда, мои вечно занятые заработком родители приняли решение переехать в Казахстан, чтобы я мог учиться, поскольку в Сибири не было учебного заведения для глухих детей. Так семья оказалась в Алма-Ате, и я поступил в школу-интернат, в которой постепенно стал ощущать себя художником.
Когда вы обнаружили у себя дар карикатуриста? Вы шесть лет сотрудничали с сатирическими журналами «Крокодил» и «Шмель» («Ара»).
- Еще со школы, к 15-ти годам все знали меня как карикатуриста и остроумного парня. Меня этому никто не учил, сам научился. Это придало мне некой скандальности. Я на всех рисовал карикатуры и на меня обижались: нарисую карикатуру, если кто нахулиганит, а потом мы не друзья!..
Значит, карикатура в точку попала. Как, по-вашему, люди сейчас меньше смеются над собой?
- Трудно сказать. У всех маски, в лицо тебе улыбаются, а что на душе неизвестно.
А у вас нет маски?
- Я честный, во мне нет корысти, мне маска не нужна, я же не слышу. В моих работах я такой как есть, не то чтобы самоуверенный, просто, мне хочется рисовать, творить, любить. Вот посмотрите на эту работу (показывает картину на стене) …
(Оборачиваюсь): О, над этой картиной я смеялась от души, когда увидела ее в музее Кастеева. Ваша кобыла, наполовину обрезанная рамой, вылетающая из кустов с всадником, лихо машущим саблей, написана с большим юмором. Признайтесь, это пародия на чинно-парадные, помпезные работы художников, которые чересчур увлекаются изображением конных батыров?
(Весело смеется).
Судя по смеху, я права. Скажите, насколько актуальна карикатура в наши дни?
- Не знаю. Раньше, при СССР, люди больше смеялись. Сейчас никто не смеется, людям не до смеха, все думают лишь о том, как бы заработать.
Вы многое сделали для преодоления дискриминации глухих художников. Что именно вы хотели сказать?
- Моя цель - показать, что мы такие же члены общества, как и слышащие, мы не ущербные, немощные отщепенцы. Помимо художников, среди нас много талантливых людей, руками мы можем делать все и стоять наравне с остальными. Нас много и нам нужны не только школы-интернаты, но и студии, где бы занимались с детьми-инвалидами. Я долго, 16 лет, преподавал в своей студии, и горжусь, что имею учеников, которые сегодня успешно выставляются!
Сохраняется ли дискриминация в отношении вас?
- Раньше этого было очень много, сейчас отношение абсолютно другое, люди все больше и больше узнают и уважают меня, и благодаря моей любви приходят на мои персональные выставки.
Большое спасибо за интервью.
Автор: Дина Дуспулова
